— Это так, — продолжил Лин, — что нужно чувствовать потоки энергии. Каждое ваше движение рождает нить, связывающую вас, как будущий центр силы и окружающий мир. В вашем случае, еще и мир духа, который покровительствует вам. У каждого движения есть своя философия, свое назначение. Их очередность очень важна. Из того, в каком порядке вы выполните эти упражнения будет складываться цель, которой вы хотите достичь.

— Я понимаю, но как понять в каком порядке выполнять движения?

— Нужно знать назначение каждого. Это как из слов вы складываете фразу. Вы знаете значение слова и представляете, что хотите сказать. Подбирая слова, вы строите фразу. Это магия слов. Тут же магия работы с потоками энергии.

— И как узнать, что значит каждое движение?

— Я расскажу. Научу вас словам, а вот фразы вы должны «сказать» сами.

Я кивнул.

Мы отошли к краю поляны и уселись в тени. Петя сел рядом, а Лин встал на против нас и принялся рассказывать. Он выполнял движение и объяснял, что значит оно в целом и что значит каждый его элемент.

Объяснил, что такое «круг творения» и «круг противотворения». Показал, как логично и плавно вытекает одно движение из другого, если их правильно сочетать.

Я смотрел и понимал, как много я не знаю.

Закончив, Лин предложил мне проверить новые знания на практике.

Согласившись, я пошел в центр поляны. Глянул на противоположный край, где как раз Лушка загнала Настю в тупиковую позицию, выбила рапиру и нанесла укол в грудь. Развернулась, нашла меня глазами, улыбнулась и показала язык.

Я очень надеялся, что это значит: она приняла роль боевой подруги и доказала свое превосходство над Настей в бою. Потому как любовный треугольник – это не то, в чём мне хотелось бы существовать. Ничего бы страшного в этом не было, не воспринимай я Лушку, как дочь. Но я воспринимал её так и ничего поделать не мог, да и не хотел, если честно.

Поймав её взгляд, я махнул рукой и улыбнулся.

Выйдя на середину поляны я встал и закрыл глаза. Расслабился и какое-то время просто стоял. Потом вдруг почувствовал, что не могу больше стоять. Внутри меня рождалось желание двигаться, и я поддался ему.

Я сделал несколько движений и понял, что начал выполнять «круг творения». Во время «натягивания тетивы» я ощутил, как вокруг моих ладоней струиться что-то более плотное, чем воздух.

Плавное движение, словно наматываю нить на руку… Я развернулся и мягко потянул. Сила потянулась следом. Внутренним зрением я видел, как бледно желтые потоки, нитями тянутся ко мне, касаются пальцев и прилипают к ним, словно паутинки.

Я ткал невидимую ткань, поворачивался и наматывал, разворачивался и снова продолжал тянуть силу к себе.

Следующее движение естественным образом родилось из предыдущего. Я понимал, что хочу сделать и делал. Сейчас нужно было закрепить, придать форму ткани, и я выполнил «текущий поток». Затем нарастить и усилить. Все плавно перешло в «хвост дракона». Я говорил на языке энергий. Я мог чувствовать, как работаю с ней.

Взмах руки и нить ложиться на пересечение других, укрепляя конструкцию. Разворот и ткань сворачивается, подчиняясь моей воле.

Я ткал кокон вокруг себя. Не такой, как во сне. Нет. Там вокруг отца светился сгустившийся воздух в форме бочонка без дна и крышке. Тут же было полноценное яйцо из тончайшей энергетической материи.

Воздух вокруг меня начал дрожать и звучать хрустальным звоном.

Высота ноты все росла пока не ушла в ультразвук, оставив легкие, едва ощутимы вибрации.

Я почувствовал, как где-то не здесь напряглись и выстроились в правильный порядок силы, готовые ворваться в наш мир.

Завершив последнее движение, я замер.

Напряжение достигло пика и… начало спадать. За гранью нашей реальности лавиной рушились горы энергии, собранные мной, так и не сумевшим ими воспользоваться.

Снова что-то было не так. Я это чувствовал. Хотелось кричать от досады.

Я несколько раз моргнул, выходя из медитативного транса.

Бросил взгляд на Лина. Тот стоял с ничего не выражающем лицом.

Ко мне снова подбежал Пётр.

— У тебя получится, нужно верить! — произнес он. — Держи!

Мальчишка отстегнул и протянул мне ножны со своим ножом.

— У папы всегда, когда он занимался был нож. Возьми мой. Он тебе поможет!

— А как же ты?

— Мне мастер Лин еще подберет.

Я взглянул на Лина, тот кивнул.

Клинок легко вышел из ножен. Красивый обоюдоострый. С легким темным травлением. Больше похожий на декоративный, без кровостока.

— Спасибо! — поблагодарил я брата и закрепил ножны на поясе.

Что-то меня смутило. Я напряг слух и расслышал легкий хруст веток за пределами поляны. Обернулся как раз в тот момент, когда на поляну выскочил деревенский парнишка. Замер, выискивая кого-то глазами. Нашел меня и рванул с места, будто за ним гнался черт.

Подбежал, чуть отдышался и заговорил:

— Никита Васильевич, беда!

— Что случилось?

— От города к нам отряд движется человек сто. Корсаков сам его возглавляет.

Глава 21

— Откуда знаете? — спросил я.

— Прибежал наш человек, сообщил, — ответил парнишка.

Я понял, что это конец. Может не для меня лично, но для деревни точно. Корсаков не оставит тут никого в живых.

Вопрос, как он узнал, где нас искать, даже не стоял. Идет, значит узнал. Мало ли путей?

Проблема была в том, что мне не защитить деревню. Без магии мне нечего было противопоставить Корсакову. Да и с магией, если подумать, тоже. Что может неопытный боец против ветерана? Разве, что молодецкую удаль проявить. Но опыт не заменишь. А я, несмотря на прошлую жизнь, таких вот битв никогда не вёл.

— Через сколько будут? — спросил я, соображая, что делать.

— Часа через три. Гонец быстро бежал, а отряд пеший, идут медленно.

Было ясно, что время есть, но его в обрез. Нужно бежать в деревню, объявлять срочную эвакуацию, как поступил мой отец в подобной ситуации. Главное сохранить людей. Люди – это главное! Если останутся люди, можно построить все что угодно. Когда есть костяк всегда можно начать сначала.

— Бежим! — крикнул я и рванул в деревню.

Напрямую через бурелом бежать было трудно, но так короче. Выгадаем минут десять.

Я бежал, слыша, как за мной следуют остальные. Лин с Петей отстали почти сразу, малой не мог так быстро передвигаться. Я замедлился, но китаец сказал, что сбережет пацана и доведет до деревни.

Время собрать вещи было, и я не стал возражать, хоть и подумывал, приказать Лину укрыться подальше в лесу.

Ворвавшись в ворота, я ожидал увидеть срочные сборы. Люди должны были собирать вещи, самое необходимое, и уходить кто куда. Кто в соседние деревни, кто в город, кто в леса. Туда, где можно найти укрытие.

Но ничего подобного не было.

Я опешил.

Староста Роман Дмитриевич отдавал распоряжения, кто и где должен стоять во время нападения на селение. Кто и какой участок стены должен охранять. Где поставить людей с арбалетами, а где с ружьями.

Я подошел к нему, кивнул и попросил отойти в сторонку.

— Нужно срочно уходить! — твердо и настойчиво, как мне показалось, произнес я. — Собирайте вещи и срочно уходите. Корсаков тут всех вас убьёт и деревню спалит!

Немного задыхаясь после быстрого бега, я пытался объяснить, что давать бой бесполезно.

Роман Дмитриевич внимательно посмотрел на меня, затем окинул взглядом людей, стоящих позади и с надеждой смотрящих на нас. Люди не подходили, но внимательно вслушивались в наш разговор.

— Никита Васильевич, мы уже бегали от этого человека, — спокойно сказал староста. За его спиной народ согласно закивал. — Сколько можно? Если умирать, так рядом с вами, рядом с родными и друзьями. Здесь в своем доме. Все лучше, чем поодиночке и неизвестно где. Тут наша деревня. Многие родились и выросли в ней. Отступать некуда.

Мне вспомнился Кутузов и Москва, но я конечно же промолчал. Это история из другого мира, и ей здесь не место.