— Это историк с мировым именем. Он всю сознательную жизнь изучал взаимодействие с духами-покровителями и истории их Родов, — продолжила объяснения Настя. — Он сейчас сидит в пыточной яме у Корсакова. Тот пытается добиться от него рецепта, как «собрать в руке три ветра».

— Так вот зачем я ему! — воскликнул я. — Он хочет, чтобы я был в этот момент рядом и стал четвертым в этом сборище?

— Не факт, что все так просто. Если бы все было так, то он не пытался бы тебя убить. Или мог бы просто захватить твоего отца. А раз хотел убить, то либо уверен, что твой брат пойдет за ним, либо вообще решил сменить род покровителя.

— А это вообще возможно? — удивился я.

— Ну ты как маленький, будто совсем ничего о духах не знаешь, — удивилась Настя.

В общем-то, так оно и есть, но девчонке ничего говорить я не стал. То, что прочитал за пару вечеров в книге, не слишком многое объясняло. По крайней мере про смену рода там ничего не было.

И вот еще один вопрос: откуда она знает, что у меня есть брат? Или в академии воров не только семейные портреты, но и все генеалогические древа изучают?

— Я действительно ничего не знаю про смену рода. Как-то не слишком интересовался, — попытался я вернуть свой статус-кво.

— Если старший рода гибнет, не оставив наследников мужского пола, то дух может выбрать другой род для покровительства. Такое уже случалось.

Вот тут я мог с ней немного поспорить. Возможно такое случалось с другими родами, но не с Шустовыми. У меня в памяти всплыли слова отца про непреложный договор. Наш дух-покровитель всегда давал шанс выжить роду. Иначе бы я здесь не оказался.

Что же касается смены других семей, то не факт, что и там все просто. Скорее всего старший рода имел бастардов, к которым и переходило покровительство. Внешне выглядело так, что род был сменен, но по факту кровь оставалась та же.

Я подозревал еще с момента прочтения книги, что отношения с духами завязано на крови Рода, но что там и как точно не знал.

Настя немного подумала и продолжила:

— Интересно то, что быть старшим рода и владеть магией может только мужчина. И если нет сына, то нет никакой возможности оставить магию в семье. Женщина не имеет право быть магом, — Настя остановилась и внимательно посмотрела на меня, словно ожидая моей реакции. — Но это все чушь!

Я от неожиданности замер на месте.

— Ты в этом уверена?

— Я больше года странствую по стране и даже была за ее пределами. Женщинам доступна магия! Правда сама я этого не видела, — тут же добавила Настя. — Говорят, что на других континентах такое есть. В Африке, например.

— Так то в Африке! — протянул Иван. — Там вообще никто не знает, что происходит.

— А я бы хотела быть магом, — мечтательно произнесла Лушка. — Я бы…

Она задумалась, так и не решив произнести вслух, что бы она сделала.

— Как так вышло, что ты странствуешь одна. Ты же еще… — я задумался, как её назвать. Не ребенком же, — девчонка.

— И что?! — с чувством протеста заявила Настя. — Если девчонка, то не могу путешествовать одна?

— Извини, — примирительно произнес я. — Продолжай, я слушаю.

— У меня отец – деспот. Мне дома жизни не было, вот и сбежала. Думала в Китай рвануть, там говорят свободных духов много, и можно обрести чьё-нибудь покровительство.

— Получилось? — заинтересованно спросил я.

— Нет, — грустно ответила Настя и вздохнула. — Не удалось до Китая добраться. Вот и вернулась обратно. Ищу знания здесь, как могу.

Я вновь вспомнил, что она пробралась в библиотеку и пыталась стащить книги по духам и магии. Наверное, она говорила правду о себе. Вот только что-то мне не давало покоя. Что-то она недоговаривала. Возможно, сейчас это было не важно, но докопаться до истины мне очень хотелось.

Какое-то время мы шли молча. Каждый думал о своем. Я даже не заметил, как пролетело время. Стемнело уже, пришлось двигаться медленнее.

— Мы почти пришли, — заявила вдруг Лушка и остановилась.

— Почему остановились? — спросил я.

— Нужно бы осмотреться, — предложил Иван.

— Я пока деревни не вижу. Что высматривать?

— Сторожевые отряды, — ответила за Ивана Лушка. — Тут могут быть охранные патрули. Если им ночью попадемся, не факт, что станут разбираться кто такие.

О таких вещах я признаюсь не подумал. Хотя, наверное, стоило.

— Идем, разделяться нам не стоит, просто будем осторожней.

Я услышал свист за мгновение до того, как понял, что это и тут же пригнулся. Чуть выше того места, где совсем недавно была моя голова в ближайшем дереве торчал арбалетный болт. Ух, тут и такое есть?!

— Стой, кто идет! — раздалось из кустов слева.

— Стою, — ответил я, подняв руки вверх. — Но кто стреляет в голову тому, с кем собрался говорить?

— А я не в голову. Я выше метил. И попал выше, — возразил мне голос из кустов.

— Согласен, — произнес я, взглянув на болт, засевший в стволе. — Выходи и поговорим, — предложил я невидимке.

— А чего б не выйти? — ответили из кустов на приглашение. — Только нас тут много. Если дернешься застрелят.

— Хорошо, стою спокойно, — усмехнулся я.

Ветки зашевелились, и из кустов вышел низкорослый полный мужик. Одет он был в обычную деревенскую одежду: штаны, длинную подпоясанную рубаху и короткие сапоги грубой выделки. Видимо, деревня не бедствовала. На голове мужика была какая-то несуразная шапка – помесь буденовки с ушанкой.

Полный, бодро переваливаясь с ноги на ногу, шел в наше сторону. За пару метров его движения замедлились, и он стал всматриваться в темноту, пытаясь разглядеть лица. Потом вдруг замер и грохнулся на колени.

— Никита Васильевич, свет наш! Это и в заправду вы?

Он подполз поближе. Лушка шагнула вперед и бросилась мужику на шею.

— Семён Петрович!

— Лушка! Шельма ты этакая!

Мужик обнимал девушку, а из его глаз лились слезы.

— Никита Васильевич, — бормотал он. — Как же так? Ведь мы думали, что вы погибли. Там в имении. А как же батюшка ваш? Как матушка?

— Мертвы, — выдохнул я, понимая, что чувствую пустоту где-то внутри. — Только я выжил.

— Горе-то какое! — запричитал мужик.

Я видел, что он искренне переживает, но все же никогда не мог понять, когда мужики так себя ведут. Бабы ладно. Но в моем понимании мужик должен быть стоек к любым невзгодам. Пусть даже его близкие погибли. Месть – это дело святое, но распускать сопли не моё. Но все люди разные, и я был рад, что все обошлось, что не придется драться ещё с кем-то прямо сейчас.

— Скажи своим людям выйти и отведите нас в деревню, — попросил я мужика, все еще обнимающегося с Лушкой.

— Да какие там люди. Один я, — ответил мужик. — Многие в имении погибли, кого-то позже отловили. Вот и следим за лесом, мало ли что.

Лушка помогла подняться Семёну Петровичу и тот подошел к дереву, с трудом вынул болт, крепко засевший в стволе, и добавил его к кучке таких же.

— Идемте! Вот радости-то будет!

Мы следом за мужиком, довольно быстро семенившим впереди нашего отряда, двинули к деревне. Идти было совсем недалеко, и через десять минут показался частокол бревен, зарытых в землю и торчащих над поверхностью на добрых три метра.

Не думал, что такие деревни еще остались. Тут была настоящая крепость. Такую и маленькой армией не сразу возьмёшь. Надо будет днем осмотреть местность. Мне даже стало интересно. Если тут строили такие укрепления, то может и место выбирали подходящее.

Ворота были соответствующие. Массивные и высокие.

Над воротами торчали лохматые головы стражников. Семёна Петровича узнали и впустили. На нас смотрели, но молчали. Только при виде меня, низко поклонились, едва не коснувшись руками земли. Я кивнул в ответ.

За воротами был устроен узкий захаб с множеством бойниц. Мне показалось, что из парочки на нас кто-то смотрел.

Войдя внутрь, Семён Петрович, не останавливаясь, прошел направо.

— К старосте вам надо, — бормотал мужик, шустро передвигаясь по деревне. — Ночь уже, но разбудим. Поселить вас нужно.